План
В этой лекции мы коснемся проблемы человека как некоторого типа бытия в мире, рассматривая вначале подъем к человеку от дочеловеческих форм жизни на Земле, а затем вкратце обратимся к рассмотрению феномена культуры и общества, толкуя их также преимущественно онтологически – как некоторые формы мета-бытия, обнимающего миры внешнего и внутреннего. Как и ранее, мы будем исходить из модели минимальной онтологии, в которой находится место как внешнему миру физических объектов, так и системе внутренних миров – индивидуальных внутренних миров отдельных живых существ и коллективного внутреннего.
Здесь мы будем придерживаться деления известных нам земных форм жизни на три больших типа – растительные формы жизни, формы животной жизни и человеческий тип существования. Конечно, биология в лице систематики может все более подробно и сложно делить совокупную систему жизни на Земле, но в любом случае, как представляется, так или иначе любая биологическая систематика должна будет отразить эти три больших деления земных форм живого.
Подобное же деление хорошо подтверждено и в истории философии. Например, в философии Платона и Аристотеля мы находим подобные разделения. К примеру, Аристотель в своем трактате «О душе» выделяет три основных вида души живых существ – душу растительную, животную и разумную. Первая присуща всем живым организмам и выражает себя функциями питания, роста и размножения. Животная душа есть у животных и человека, выражая себя произвольными движениями, способностью воспринимать внешний мир и чувствовать. Наконец, разумная душа есть только у человека, проявляя себя в мышлении, владении речью и т.д.
Поскольку мы предполагаем, что жизнь есть сущность, обладающая своим собственным внутренним миром, то в нашей теме коснемся в первую очередь особенностей организации внутренних миров указанных трех форм жизни, тем более, что их внешние материальные проявления уже достаточно хорошо исследованы современной биологией.
Итак, первая проблема, которая перед нами в связи с этим возникает, - как организовано внутреннее бытие растительных форм жизни.
2.Растительная форма жизни
Здесь мы должны иметь в виду, что растительная форма жизни есть первое и самое простейшее выражение жизни. Можно предполагать, что, хотя у растений впервые возникает свой собственный внутренний мир, но он еще минимально дифференцирован. В самом деле, о степени организации внутреннего мира живого существа можно судить по степени организации его индивидуальных органов чувств. Растения не имеют индивидуальных афферентных органов чувств, как у животных, в связи с чем можно предполагать максимально недифференцированную среду их внутреннего мира. Если бы мы смогли заглянуть в их внутренние миры, мы бы увидели там «темноту» - что-то вроде состояния, подобного сну без сновидений. Конечно, и у растительных форм жизни есть простейшие реакции. Например, когда подсолнечник поворачивает свой цветок в сторону Солнца, можно предполагать у него простейшую способность отличать освещенное от неосвещенного, но все такие способности выражены минимально и не могут идти ни в какое сравнение с развитыми различительными способностями животных.
Даже внешне растения проявляют сноподобность своего внутреннего мира – их движения очень медленные и они как бы постоянно «дремлют», напоминая спящие формы животной жизни. Кстати, тот факт, что животные впервые начинают спать, и у них сменяются периоды сна и бодрствования, доказывает в том числе, что животные начинают и впервые бодрствовать (не спать) – вот почему они способны заметно засыпать, и это становится видно на фоне их бодрствования. Когда же живое существо спит всегда, у него не будет таких циклов смены активности и покоя, но оно всегда будет находиться в заторможенном состоянии своих индивидуальных реакций.
Итак, предполагаем, что внутренний мир растительных форм жизни минимально дифференцирован, их «личный телевизор выключен» или «показывает очень смутные и темные изображения».
В то же время следует отметить, что как и для всех живых существ, так и для растений может быть характерна очень сложная целесообразная деятельность, которая не под силу даже человеческому разуму. Это, например, управление метаболическими процессами, процессами индивидуального развития и эволюции, размножения растений и т.д. Такие сложнейшие деятельности живых существ, которые только с трудом и постепенно люди могут познавать, поражаясь всегда огромной тонкости и масштабности существующей здесь гармонии, принято обычно называть «инстинктом» или «разумом природы». Этот разум в самом деле обширен, превышая ресурсы и человеческого разума.
Так возникает своего рода парадокс. С одной стороны, внутренний мир растительной жизни является самым примитивным из всех трех крупных делений жизненного пространства, в том числе он гораздо беднее человеческого внутреннего мира. С другой стороны, растительные формы жизни проявляют сложнейшие формы активности, которые превышают возможности и человеческого разума.
Как соединить эти две противоположности?
Нам представляется, что здесь возможно только одно приемлемое решение – индивидуальные растительные формы жизни не управляют своими телами. Их управление передано некоторой высокоразвитой субъектной инстанции, которая обладает собственным развитым внутренним миром и может напрямую осуществлять контроль и регуляцию телесных процессов индивидуальных растительных форм, проявляя сложнейшую организацию. Такую инстанцию мы будем называть коллективным субъектом.
Насколько обширна область компетенции коллективных субъектов, которые, по-видимому, и передаются интуицией «разума природы»?
Коль скоро один коллективный субъект управляет множеством телесных активностей множества индивидуальных растительных форм, в их активности будет проявляться некоторая однотипность, выражающая проявление одного начала.
Отсюда можно сделать вывод, что каждый коллективный субъект должен выражать себя в сфере высокостереотипных областей организации жизненных активностей. В первую очередь, это, по-видимому, различные виды живых организмов, так что можно предполагать существование одного коллективного субъекта, стоящего за одним видом растительных живых организмов. Но в общем случае это отдельная проблема, требующая самостоятельного исследования.
Коллективный субъект может и не обладать собственным отдельным физическим телом. Ему достаточно использовать для своей активности физические тела отдельных растительных форм. Собственным у него может быть только внутренний мир, в котором каждому отдельному организму может соответствовать своя отдельная область, где так или иначе отражается его состояние в том числе с состоянием окружающей его среды и проводится та или иная активность, выражающая себя в основных функциях растительной формы жизни – питании, росте и размножении.
Таким образом, индивидуальные растительные формы жизни представляют собой что-то вроде «биоавтоматов» или «биозомби», которые не способны управлять своей собственной жизнедеятельностью, и их телесная активность полностью находится в ведении своего коллективного субъекта.
Вспоминая рассмотренные нами выше определения минимальной онтологии, мы могли бы изобразить определения растительной формы жизни следующим образом (см. рис.1).
Рис 1.
Здесь, как и ранее, изображена внешне-внутренняя ситуация онтологии в некоторый момент времени Tk. Зеленым овалом изображен внешний мир, в котором находятся тела живых организмов В1 и В2 и неорганические объекты Ob и который интегрируется некоторой физическим принципом единства F («Внешним Единым»).
От каждого тела живого организма вверх уходят связи с их внутренними мирами (in1 и in2), и единства тел и внутренних миров обнимаются центрами интеграции (L1 и L2), которые представляют в данном случае растительные индивидуальные организмы. Их внутренние миры «выключены», что изображено черным цветом. Выше находится коллективный субъект L со своим коллективным внутренним миром in, в котором есть области для каждого индивидуального субъекта. Эти области напрямую соединены с телами В1 и В2, что представлено вертикальными стрелками. Наконец, вся полнота онтологии выражается в некотором Мета-Едином U, которое обнимает единые внешнего и внутреннего миров.
«Выключенные» индивидуальные внутренние миры отдельных растительных организмов могут слабо взаимодействовать как с коллективным внутренним, так и со своими телами, что показано пунктирными стрелками.
При такой схеме организации растительной жизни может, правда, возникнуть вопрос, а зачем вообще нужны индивидуальные внутренние миры, которы находятся практически в инактивированном состоянии?
Дело, по-видимому, в том, что это единственный способ организовать развитие таких спящих субъектов. С одной стороны, их нельзя оставить на самих себя-спящих, поэтому и нужен коллективный субъект. С другой стороны, им нужно развиваться даже через такое спящее состояние, что может обеспечиваться хотя и очень малыми, но некоторыми влияниями со стороны своей телесности и со стороны коллективного субъекта. В некоторой мере это похоже на методику обучения иностранному языку во сне.
Теперь рассмотрим внешне-внутреннюю организацию животной формы жизни.
Как уже отмечалось выше, у животных появляются функции произвольного движения, восприятия и эмоций. Мы предположим, что во внутренних мирах животных появляется уже достаточно дифференцированные изображения, что видно и по достаточно сложным афферентным органам чувств (глазам, ушам и т.д.). Но то, что принципиально ослабляет внутренний мир животных относительно наших – человеческих – внутренних миров, это конечность внутренних изображений животных. Посредством внешних органов чувств можно воспринимать в лучшем случае только
- конечные области пространства,
- конечные интервалы времени,
- конечное число объектов.
Таким образом, мы предположим, что главная специфическая черта внутренних индивидуальных миров животных – это конечность их изображений, которая в лучшем случае может воспроизвести конечную порцию пространства-времени с конечным числом объектов в ней.
В своем конечном образе пространства животные уже могут произвольно двигаться, т.е. двигать собственной волей свое тело, достаточно быстро перемещая его из одного места пространства в другое. Эту способность выражает специальная ткань – поперечно-полосатая мускулатура, которая является тканью осуществления произвольных мышечных сокращений. Ничего подобного нет у растений. Животные обладают также конечной интеграцией времени, обладая определенной памятью и прогнозом будущих событий – так соединяется в их сознании конечная мера прошлого (память), настоящего и будущего (прогноз).
Наконец, у животных появляются эмоции, которые в том числе обеспечивают возможность произвольного движения. В самом деле, животные не расчитывают свою траекторию при перемещении, как делаем, например, мы, люди, когда моряк расчитывает курс корабля или ученые находят из уравнений траекторию полета космического аппарата. Животные двигаются «по чувству», просто непосредственно переживая то или иное направление движения как «хорошее» или «плохое». Эту функцию непосредственно-переживательного обеспечения движения и выполняют чувства, так что животным можно правильно выполнять движения без разума, без расчета, непосредственно переживая правильную траекторию и структуру нужного движения. Кроме того, для реализации проивзольного движения нужны воля и желания, которые также составляют большую область чувственности.
Так все основные животные способности – проивзольные движения, конечные восприятия и эмоции – оказываются тесно переплетены между собою, взаимно нуждаясь друг в друге и обеспечивая новый – животный – тип живого бытия.
Как в связи с этим строятся отношения индивидуальных животных со своими коллективными субъектами и есть ли таковые у них?
Во-первых, можно предполагать, что хотя свои «внутренние телевизоры» у животных уже включены, и на их экранах появляются достаточно сложные и организованные изображения, но эти изображения конечны, что явно недостаточно для того, чтобы вполне управлять жизнедеятельностью живого существа. В связи с этим можно предполагать, что коллективные субъекты остаются и в случае животных организмов, продолжая управлять их жизнедеятельностью и обеспечивая сложнейший «животный разум» этой формы жизни.
Во-вторых, конечно, отношение индивидуальных животных и их коллективных субъектов не может быть уже таким пассивным, как у сно-подобных растительных организмов. Животные, как уже отмечалось, впервые просыпаются и как индивидуальные формы жизни и потому начинают обладать более индивидуальным и активным отношением к жизни. Это приводит к появлению некоторой свободы индивидуальных животных, которая, по-видимому, выражает себя только в поведении (с какой стороны обойти препятствие, как прыгнуть и т.д.). Такую свободу можно называть поведенческой свободой, и то, она, по-видимому, не слишком велика и в составе поведения животных, которое так же во многом определяется инстинктом.
В связи с этим диктат коллективных субъектов, хотя и продолжает оставаться очень большим и для животных, но все же несколько слабее, чем абсолютный диктат растительных коллективных субъектов, позволяя индивидуальным животным некоторые моменты поведенческой свободы.
Подобные определения животной формы жизни так же можно изобразить графически (см. рис.2).
Рис 2.
На этом рисунке во многом воспроизведены те же структуры, что и на рис.1, - тот же внешний мир, тела и объекты в нем, внутренние миры отдельных субъектов и коллективного субъекта, разные виды единых.
Отличия от рис.1 состоят в следующем. Индивидуальные внутренние миры in1 и in2 уже являются не совсем черными, как у растений, но обладают некоторой проявленной частью (желтые овалы внутри темных внутренних миров in1 и in2), которая символизирует конечные изображения пространства-времени во внутренних мирах животных. В связи с этим взаимодействия индивидуальных внутренних миров с телами и внутренним коллективного субъекта несколько усиливаются, что выражено более толстыми пунктирными стрелками. Но по-прежнему прямые взаимодействия коллективного субъекта с индивидуальными телами животных являются достаточно сильными, что сохраняет сплошные вертикальные стрелки.
Так можно было бы выразить основной принцип внешне-внутренних определений животной формы жизни.
4. Онтологический портрет Человека
Если животные обладают конечной интеграцией пространства-времени-объектов в своих внутренних мирах, то для человеческого типа бытия вполне логично предположить первое возникновение бесконечной дифференцированности и интеграции изображений внутренних миров.
Именно в построении бесконечных изображений проявляет себя главная способность человека, которую обычно называют «разум».
Разум проявляет себя в мышлении, и уже простейшие формы мысли, например, общие понятия, представляют собой нечто бесконечное.
В самом деле, любое общее понятие, например, понятие «снег» содержит в себе интеграцию бесконечного числа частных случаев. Известно, например, что у ряда коренных народов Севера было множество названий для различных видов снега, например, для «мокрого снега», для «снега на берегу ручья», для «падающего снега» и т.д., но у них не было понятия «снег-вообще». В этом случае приходится в каждом новом случае использовать новое понятие, не имея возможности сохранить что-то постоянное для всех этих случаев, что может сделать только общее понятие. Или еще пример. Если ребенок учится считать, и научился складывать только кубики и палочки, но не может складывать ложки и вилки, то он может сказать, что такое «пять кубиков», «пять палочек», но он не сможет сказать, что такое вообще «пять», и каждый раз ему придется учиться заново считать пять предметов, если он столкнется с новыми предметами, в то время, как общее число пять и универсальный счет позволяют заранее сложить любые предметы, независимо от их качества.
Таким образом, общие понятия позволяют сворачивать в себе энергию бесконечности, сразу проникая в потенциально бесконечное число частных ситуаций или объектов.
Так разум проявляет себя в бесконечности – в общих понятиях, общих универсальных законах, принципах и т.д. Всех таких бесконечных изображений нет во внутренних мирах животных, и они всегда ограничены только конечными определениями.
Без общих понятий невозможен язык, и потому только у человека появляется настоящий язык, выражающий бесконечность разума.
Еще один пример бесконечного – идея Я и самосознание, также присущие только человеку.
Что такое Я?
В самосознании человек обладает возможностью не просто совершать некоторое дело, например, писать конспект лекции или читать лекцию, но и одновременно понимать, что это делаю я, что это я пишу или я читаю. Что это значит?
Это похоже на то, что во внутреннем мире самосознающего существа есть не только образ некоторой активности, но и существует своего рода «ментальное зеркало», которое сопровождает все первичные изображения и отражает их в себе. Причем, на этом ментальном зеркале, как на экране телевизора, где выставлен логотип того или иного канала, есть также как бы некоторый логотип данный личности («эго-логотип»), ее уникальный символ-имя, с которым постоянно соотносятся отражения в ментальном зеркале, так что они получают свойство принадлежности к эго-логотипу. Вот такое ментальное зеркало с уникальным эго-логотипом и есть Я личности. Оно постоянно сопровождает все изображения внутреннего мира, полностью не выключаясь даже во сне, позволяя обеспечить непрерывность личности на протяжении всей его жизни и отражая в себе даже бесконечные изображения, что в свою очередь возможно только для бесконечности. Таким образом, это ментальное зеркало также бесконечно, представляя собой одно из бесконечных образований внутреннего мира человека.
Появление бесконечных изображений во внутренних мирах человека приводит к революционному преобразованию его отношения с коллективными субъектами. Впервые живое существо с бесконечными изображениями, т.е. обладающее индивидуальным разумом и самосознанием, способно впервые индивидуально управлять своей жизнедеятельностью и взять на себя ту функцию, которую до этого всегда выполняли коллективные субъекты. Это означает, что человек впервые обретает свободу и отрывается от коллективного инстинкта, приобретая способность самому строить свою жизнь, отталкиваясь от определений своего личного разума.
Конечно, подобная свобода также не абсолютна, и над человеком во многом еще довлеют разного рода коллективные субъекты, которые являют себя во внутреннем мире как «общественные сознания» семьи, рода, нации, народа, как «коллективное бессознательное», о котором писал Карл Юнг, и т.д. Но все такие влияния уже не являются неизбежными, и человек находит в себе принципиальную способность сопротивляться их влияниям и развивать свою автономию.
Великая революция рождения сободного разума и обретения самосознания получила свое выражение во многих мифах народов мира. Самый известный из них – миф «изгнания из рая» прародителей человечества Адама и Евы. Будучи в райском саду в блаженном неведении, они вкусили с древа познания добра и зла и обрели самосознание, за что были изгнаны Богом из рая. Так произошло великое отпадение человека от коллективного субъекта и вступление его на путь личной эволюции, чреватой множеством ошибок и падений, но проживаемой на личном опыте и силами своего собственного разумения.
В итоге мы могли бы на следующей диаграмме изобразить характерный для нас тип человеко-бытия (см. рис.3).
Рис 3.
Здесь индивидуальные внутренние миры in1 и in2 оказываются уже полностью проявленными, что символизирует их способность построения бесконечных изображений.
В связи с этим субъекты L1 и L2 начинают сами управлять своими телами (сплошные стрелки между индивидуальными внутренними мирами и телами), а влияния коллективного субъекта на индивидуальные тела впервые существенно ослабляются – пунктирные вертикальные стрелки. Конечно, влияние коллективного сознания на индивидуальные внутренние миры остается еще достаточным, и каждое индивидуальное сознание продолжает иметь свое представительство в составе коллективного внутреннего мира.
Заметим также, что определения растительной и животной жизни, как это было замечено еще античными философами, остаются в определениях человека, так что три приведенных выше схемы должны рассматриваться в отношении к человеку не только последовательно, но и параллельно – они сосуществуют в человеке, и человек в любой момент может ослабить свои собственно человеческие определения, больше выражая себя как животное или как растительная форма жизни. Например, во время сна человек может приближаться к растительной форме, особенно если это сон без сновидений. В момент господства страсти и «потери разума» усиливаются определения животной формы жизни в человеке, и, например, его сознание сужается до конечных определений, усиливается влияние чувственной жизни и возрастает подчиненность разного рода коллективным сознаниям.
Вообще у животного чувственность обнажена и ничем не сдерживаема (как не сдерживаем рост у растений), и только возникновение разума начинает пригашать определения «животной души» - как в свое время возникновение животной формы жизни привело к ослаблению принципа роста у животных.
Теперь у нас есть первое представление о структуре человеческого типа бытия, и мы могли бы иметь в виду эту базовую схему при решении всех основных вопросов, так или иначе находящихся на персечении с философской антропологией. Далее мы коснемся одной из таких проблем – проблем бытия Социума и Культуры. Они настолько важны для человеческой жизни, что должны иметь самые тесные связи с описанными выше структурами. Попытаемся в некоторой мере прояснить эту связь.
Сегодня есть такая наука, как культурология. В ней дается множество определений культуре, и какого-то общепринятого еще не существует. Рассмотрим здесь некоторые примеры таких определений.
Например, американский историк и антрополог Эдуард Тейлор определяет культуру как единство «из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества» .
Западный историк и философ Й.Хейзинга в своей книге «Homo ludens» («Человек играющий») определяет культуру как игровое бытие, позволяющее человеку определять себя в форме различных игр. Жизнь в культуре – это всегда участие в той или иной человеческой игре, где присутствует момент соперничества, демонстрации, вызова, притворства, определены какие-то ограничительные правила, присутствует напряжение и непредсказуемость.
В работе «Философия символических форм» немецкого философа Эрнста Кассирера культура рассматривается как мир и движение различных символических форм, символов культуры. Мир символов помещается Кассирером между «реактивной» и «рецептивной» системами живого организма, образуя как бы новое измерение бытия. Язык, миф, искусство и религия образуют новую символическую реальность, в которой человек обитает как animal symbolicum – символическое животное, использующее и создающее символы.
В философии истории немецкого историка Оствальда Шпенглера культура рассматривается как живой исторический суперорганизм, обладающий своим временем рождения и жизненным циклом, завершающимся гибелью культуры. Культура живет – как на своем теле - на одном или нескольких народах. Каждая культура обладает своим высшим принципом («прасимволом»), который выражает себя в бесконечном разнообразии форм культурной жизни. Понять культуру – означает понять ее прасимвол, расшифровав все ее проявления как те или иные его проявления.
В психоаналитической традиции (Зигмунд Фрейд , Карл Юнг ) культура определяется как система символов человеческого бессознательного, результат его «сублимации». Бессознательное не может прямо выразить себя в человеческом сознании и облекается в разного рода маскировки (символы бессознательного) – так рождается мир культуры.
Подобные примеры можно было бы продолжать до бесконечности, но, как нам представляется, во всех определениях культуры всегда присутствует некая общая идея, которая лишь по-разному варьируется в разных определениях, подчеркивая те или иные стороны единого смысла понятия «культура».
Всеми определениями культуры так или иначе предполагается, что культура – это некоторое над-природное бытие человека. Человек живет в этом смысле в двух мирах – в мире природы, и в этой роли он подобен животным, и в мире культуры, который как бы надстраивается над природным миром, образует как бы 2-й этаж бытия, специфический именно для человека. С точки зрения природы (1-го этажа) мир культуры – это мир «символов», мир «игры», мир некоторых новых видов деятельности и способов быть, не встречающихся на 1-м этаже. В то же время со своей собственной точки зрения мир культуры – такой же самостоятельный мир, как и мир природы, со своими законами, ценностями, своим смыслом и целью.
Но где находится мир культуры? Каково его место в бытии?
Для ответа на этот вопрос, можно заметить, что мир культуры
- имеет множество своих материальных носителей, например, книги, здания, музыкальные инструменты и т.д.
- проникает в сознания отдельных людей,
- принадлежит сфере коллективного сознания, откуда люди черпают общие ценности, нормы, символы…
Отсюда можно сделать вывод, что бытие культуры многоуровнево – оно проникает в виде своих материальных носителей и во внешний мир, и во внутренние миры – как в индивидуальные, так и в коллективном. По-видимому, коллективное внутреннее – это основное месторасположение культуры. Культура – это всегда культура некоторого сообщества, народа, нации и т.д. Но свои определения культура, как мы видим, простирает и на более индивидуально-внешние области бытия.
Рис 4.
Зеленым квадратом обозначено здесь «место культуры», охватывающее внутренние миры коллективного и индивидуальных субъектов, и проникающее во внешний мир.
Заметим, что с этой точки зрения культура являет собою особую сущность, отличную и от привычных нам вещей, и от живых существ, и даже от общественных сознаний коллективных субъектов. Возможно, в связи с таким необычным онто-местом культуры связаны повышенные трудности ее определения-классификации.
Но нечто подобное мы могли бы изобразить и для онтологии общества (социума), связывая его преимущественно с определениями коллективного субъекта, но проникающего и в индивидуальные человеческие сознания и имеющего свое материальное выражение (здания, транспорт, заводы, машины и т.д.).
Тогда возникает закономерный вопрос – в чем отличие культуры и социума?
Пытаясь сжато ответить на это непростой вопрос, давайте рассмотрим два события, одно характерное для культуры, другое – для социума.
Например, типичным событием культуры является свадьба. Чтобы понять культуру, нужно познакомиться с ее традициями и обрядами. Свадьба – один из них. На свадьбе обычно множество людей охвачены единым делом, в котором достаточно искренне выражают себя индивидуальные сознания. Они открыты коллективному субъекту, который представлен всем сообществом вовлеченных в обряд участников – женихом и невестой, их родителями, друзьями и близкими и т.д. Здесь люди открыты на общее им дело, искренно вовлекаясь в него.
Примером типичного события социума является, например, наша работа, на которую мы ходим почти каждый день. Здесь ситуация более отчужденная. Коллеги, с которыми мы общаемся, не столь нам близки. Мы скорее надеваем на себя некоторые маски-роли, закрываясь ими от других людей, и то же делают они. Здесь также есть общественное сознание производственного коллектива, но оно также более отчужденное и стереотипизированное, представляя собой пространство ролей-масок, некоторые из которых доджны заполнить мы, некоторые – другие.
Таким образом, социум приходит в бытие как более отчужденная форма взаимодействия индивидуальных и коллективного сознания, где дано пространство масок-ролей, и каждый индивид скрывает себя в такой маске.
Выражая более взаимооткрытое сообщение индивидуальных и коллективного сознания в культуре, можно использовать следующую графическую метафору (см. рис.5).
Рис. 5.
Здесь акцент определений смещен в сторону внутренних миров – индивидуальных и коллективного (верхняя окрашенная часть квадрата), и эти миры взаимооткрыты друг на друга, что передается сообщающими зелеными стрелками.
Что же касается социума, то его более масочно-ролевое бытие можно передать следующей графикой (см. рис.6).
Рис. 6.
Здесь акцент определений социума сдвинут от внутренних миров к области внешнего бытия (нижняя окрашенная часть квадрата), что выражает более вещественно-опредмеченный характер социальных событий, где важны вещные определения – число тонн выплавленного чугуна, количество проголосовавших, объемы проданных товаров и т.д.
Что же касается структур внутреннего мира, характерных для социума, то, как было уже отмечено, это более масочно-ролевое пространство в коллективном сознании, что выражено системой вложенных друг в друга пустых прямоугольников, которые как бы символизируют собой систему ролей-мест (ролевое пространство), которые должны быть заполнены индивидами. И соответствующие маски-роли должны быть порождены в индивидуальных сознаниях каждого участника социального события, что выражается синими прямоугольниками во внутренних мирах in1 и in2.
Это приводит к более отчужденным отношениям коллективного и индивидуальных сознаний, что передается перекрещенными красными стрелками, как бы соединяющими, но и одновременно закрывающими общение соответствующих сфер.
Подводя итог, можно заключить, что культура и социум обитают в сферах коллективного бытия человеческих онтологий, но культуре присущи более взаимно-открытые внутренние отношения, в то время как социум являет себя в форме более отчужденно-овнешненных определений коллективного бытия.