§ 10. Эллинистические синтезы

Вместе со стоиками мы вступаем в эпоху эллинистической философии, когда создаются и рушатся империи Александра и Рима, и греческая культура приобретает черты космополитические. В системах стоиков и эпикурейцев на первый план выходит аксиология. Желание положительно воплотить смысл жизни в земных формах сменяется стремлением его негативного отстаивания. Сфера воплощения сужается до тела и личности мыслителя. Это как субъективирует образ эллинистического архэ, так и духовно углубляет его. Античность в лице эллинизма начинает восхождение к духовному архэ – архэ транс-космическому, стоящему по ту сторону материального и идеального космоса. Это движение в философском плане впервые зрело выражает себя в неоплатонизме, с тех пор оказываясь достоянием всей последующей западной культуры. Духовное архэ есть лишь усиленное абсолютное 2-архэ, еще более расширяющее границы 2-синтеза, в том числе за пределы античного космоса. Тело и душа восполняются образом духа. Наиболее сильно духовное начало воплощает себя в личности – как относительной, так и абсолютной. 2-синтез в образе духа начинает приобретать персоналистический смысл, и системы стоиков и эпикурейцев готовят вхождение в западную философию идеи личности. Но опять-таки личность не есть просто человек или индивидуальность. Это и человек, и индивидуальность, взятые в той мере, в какой они манифестируют собою бытие духовное. Пытаясь выразить формулу духа, мы заметим ту замечательную особенность, что по форме эта идея во многом будет повторять общую структуру 2-синтеза. Здесь будет синтез второго порядка – синтез синтеза и анализа, начало всеединства, впускающее в себя многообразие бытия. Насыщенность и напряжение этого синтеза будет доведено до антиномизма. Все это мы могли видеть уже на примере того чувства синтетической полноты, которое разлито в системах Платона и Аристотеля. В то же время, как Платон, так и Аристотель еще слишком избирательны. Они слишком многое не в состоянии допустить в состав своего 2-синтеза. Платон еще слишком негативен в отношении к материи. Аристотель слишком антипатично настроен в отношении к платоновским идеям. Хотя 2-синтез уже проявлен, но проявлен еще островами, фрагментами – только в некоторых избирательных областях. Еще нет той всеприемлемости, которая перетекает в беспристрастность в отношении ко всем началам бытия. У стоиков и эпикурейцев такая беспристрастность впервые являет себя, хотя и по преимуществу негативно, напоминая в этом образы негативности у софистов. Но софисты негативно выражали сам принцип 2-синтеза, впервые положительно явленный Сократом. Стоики и эпикурейцы по преимуществу негативно выражают реализацию 2-синтеза. Принцип 2-синтеза им уже ясен. Они уже хотят большего. Они жаждут реализации всей полноты этого принципа, и лишь не в состоянии в самом деле реализовать эту полноту. Выходом из этого противоречия становится для них символ полной реализации 2-синтеза. Таким символом оказывается личность, реализующая полноту 2-синтеза в своем внутреннем мире. Так жажда еще большей полноты синтеза приводит к персонализму эллинистической философии.

§ 11. Стоики и эпикурейцы

Коснемся очень кратко основных положений философии стоиков и эпикурейцев. Основатель стоической философии – Зенон из Китиона. Среди наиболее известных представителей школы находим имена Сенеки и римского императора Марка Аврелия.

1) Онтология стоиков. Стоики синтезируют в своей онтологии идеи Гераклита и Аристотеля. Есть материальный мир, сущие которого представляют из себя единство материи и формы. Формы суть одновременно логосы сущих, несущие в себе закон роста-развития сущего. Стоики называют такие логосы «сперматическими» – разумными семенами вещей. Одновременно каждый логос есть огонь - начало активности вещи. Все логосы образуют иерархию, на вершине которой находится высший мировой закон-рок, правящий миром. Ничто не может выйти из-под его власти. В личностях стоических мудрецов воплощают себя логосы-разумы, бессмертные по своей природе. В целом, мир стоиков «телесен» - все вещи представляют из себя живые растущие тела, в которых неразделимо слиты в живую плоть материальное и идеальное начало. Это некоторая «космическая биомасса» - живая, теплая и полная семян-логосов, которые местами спят в ней, местами активно прорастают вещами, гармонией, личностями и разумом.

2) Гносеология стоиков. В теории познания стоики являются приверженцами эмпиризма. Человек рождается с чистым сознанием, в котором нет какого-либо пред-данного знания. Познание вполне определяется чувственными впечатлениями. В то же время стоики не отвергают и значение рационального познания, лишь сводя его к роли промежуточного средства соединения разнородного содержания чувственного опыта. Но и этого оказалось достаточно для развития глубокого интереса стоиков к проблемам логики.

3) Аксиология стоиков. Стоики открывают в человеке некое наднациональное и универсальное начало, стоящее выше всех страстей и волнений мира. Через развитие такого центра неизменности и беспристрастности человек достигает угашения животной души, апатии. Одним из проявлений беспокойства животной души является «трение» об обстоятельства жизни, желание поменять естественный ход вещей, или слишком «зацепиться» чувствами за нечто преходящее и ускользающее. Когда в человеке угасают страсти, то судьба свободно протекает сквозь просветленную душу, не меняя ее глубинного состояния. Когда набирается полнота синтеза во внутреннем мире личности, то вращение мира оставляет в покое синтетический центр, и личность продолжает неподвижно пребывать в потоке исчезающего бытия. Найти в себе единственную «неподвижную точку», остающуюся в покое при всеобщем внешнем биении, - вот задача стоического мудреца. Только такой внутренний центр представляет из себя подлинную опору в бытии. Все прочее – иллюзия и обман. В общем случае оказывается, что таких центров существует множество, и каждый из них окрашен в специфические тона соответствующего типа личности. Есть стоический «центр покоя», есть эпикурейский. Их объединяет глубинная инвариантность. Но они и различны, больше подходя своему типу человека. Стоический центр в большей мере достигается через аскезу, серъезную сосредосточенность духа и угашение воли. Он более суров и фаталистичен, склонен к «рентгеновскому» выделению костяка бытия, пренебрегая ее вычурной плотью. Простота, естественность, образцы которой мы повсеместно находим в природе, - вот пример для стоического подражания. Заметим, что стоики уже ценят в личности не столько искусство той или иной деятельности, пусть и разумной, но – повышенно устойчивое состояние духа. Это состояние приобретает черты принципиальной невыразимости. Его уже очень трудно как-либо определить в качествах материального или идеального бытия. Оно скорее являет себя владением любым космическим качеством. Обретая в себе этот центр, личность начинает владеть миром, но не мир – личностью. Это некоторая бесконечность и трансцендентность в отношении ко всякому бытию. Но дана она еще по преимуществу негативно, через отрицание всякой конечности. Так в стоическом мудреце апофатически олицетворяет себя духовное архэ.

Философия эпикурейцев достаточна близка стоицизму по своим глубинным основаниям апофатической абсолютности личности. В онтологии Эпикур сближает позиции атомизма Демокрита и аристотелевское понятие случая, утверждая возможность случайного движения атомов. Гносеология эпикурейцев также строится на принципах эмпиризма. Наконец, в аксиологии эпикуреизма мы находим ту же замечательную идею внутриличностного центра бытия как единственной жизненной опоры. И лишь тона этого принципа окрашены в более светлой, умеренно-гедонистической, эстетической и просветительской манере, сравнительно со стоиками. Эпикурейцы более терпимо относятся к обществу и государству, допускают духовные утонченные удовольствия и в большей мере связывают образ преображенной личности со свободой и творчеством.

§ 12. Неоплатонизм

В неоплатонизме античная философия вплотную приближается к своей максимальной полноте, к выражению абсолютного 2-архэ как реального синтеза всех ранее выдвинутых и проявленных образов архэ. Не случайно, что на первый план вновь выходит идея элейского Единого, но теперь это уже не замкнутое в себе и внешнее к многообразию начало, но – все-единое, единое единого и многого, вбирающее в себя полноту материального и идеального многообразия мира. Это же и духовное архэ, воспринятое в том числе последующей христианской философией. Синтетический метод Сократа приближается в неоплатонических построениях к своей максимальной исторической реализации. Всякое начало есть аспект-сторона Единого. Такая аспективность получает свое выражение в термине «эманация». Материя, мир материальных вещей, мир душ и платоновских идей, - все эти миры суть разные эманации Единого, разной степени и качества. Неоплатоновское Единое отлично и от платоновского Блага своей большей синтетической полнотой. Благо обнимало собою лишь мир идей, во многом оставляя внеположенной к себе материю-небытие. Неоплатоновское Единое возрастает и до включения в себя материи как своей эманации. Такая степень синтетичности архэ была недостижима ни для одной из предшествующих философских систем. Возникает новый сверх-центр бытия, надстоящий над всеми предшествующими образами архэ. Момент причастности к такому архэ изменяет и всякое относительное начало. Особенно ярко это изменение проявляет себя в человеке. В человеческой душе возникает путь, ведущий к сверх-синтетичному Единому и поднимающий человека на невиданную доселе высоту выхождения (экстаза) из сферы относительного бытия. Здесь светится уже явный положительный смысл духовного начала в человеке, выражающий себя не только в отрицании всякого условного бытия, но и в положительном пере-полнении бытия. От апатии и атараксии стоиков и эпикурейцев к экстазу Плотина и откровению Христа – таково нарастание положительных определений духовного архэ. Это все та же «точка неподвижности» внутриличностного бытия, но выраженная теперь более свободно и положительно.

Неоплатоновскому Единому особенно близок образ света. В свете заключена вся полнота цвета и формы, которая лишь ослабляется при встрече с материальной средой. Такое ослабление оказывается одновременно дифференциацией синтетического свето-бытия – так рождается бесконечное разнообразие свето-цветовых определенностей. Но давайте представим свет не только физический, но – онтологический. Такой свет, который светит самим бытием и всеми его видами. Встречаясь с началом ограничения, такое свето-бытие умаляется и дифференцируется. Все, что есть, представляет из себя результаты разного рода умалений-дифференциаций Свето-Единого.

Конечно, реальный неоплатонизм мог далеко не совершенно реализовать проект максимального 2-синтеза античной философии. Например, и в неоплатонизме не удалось органично выразить атомизм Демокрита. Важно, однако, то, что достаточно ясно был выражен сам принцип максимального 2-синтеза и предложен основной проект его реализации. Реальная история вообще представляет из себя существенное искажение и преобразование некоторых идеальных замыслов, которые пытаются воплотиться в материальном историческом процессе. Задача историка состоит в том, чтобы по возможности восстановить всю полноту истории – как ее реальную часть, так и систему стоящих за ней идеальных проектов. В этом сжатом обзоре я скорее обращаюсь ко второй задаче. Потому, подводя итог развития античной философии как некоторого синтетического проекта, я хотел бы ниже набросать эскиз скорее идеального 2-синтеза, который, по-видимому, лишь в определенной степени и форме пытался выразить античный неоплатонизм.