План
1. Бесконечность человеческого сознания
2. Социальные связи
3. Творческая природа человека
4. Любовь и творчество
5. Смысл жизни человека
1. Бесконечность человеческого сознания
Коснемся далее более подробно оснований своего рода философской антропологии как одного из разделов аксиологии.
Человек, как было описано выше, - достаточно сложное живое существо, которое обладает бесконечными изображениями в своем внутреннем мире. Способность конечных изображений (внутренний мир животных) и бесконечно малые изображения (внутренний мир растений) не исчезают из структуры внутреннего мира человека, но временами возвращаются. Как уже отмечалось, когда человек спит, особенно без сновидений, он достигает растительного состояния сознания. Когда над человеком господствуют страсти, он находится в животном состоянии сознания с конечными изображениями. Но все же главное завовевание человека – бесконечные изображения, которые далее будут рассмотрены несколько более подробнее.
Приведем примеры бесконечных изображений человеческого сознания.
Пример 1. Общие понятия, суждения, умозаключения. Общие понятия – это формы мышления, которые выражаются в именах объектов, процессов, состояний. Например, «человек» - общее понятие, которое выражает любого человека, в том числе любого прошлого, настоящего или будущего человека. В таком смысле это понятие бесконечное, поскольку к нему относится потенциально бесконечно много людей, которых никогда не удастся сосчитать и эмпирически воспринять на основе наших внешних органов чувств. Общее понятие – простейшая форма мышления. Из общих понятий складываются суждения, из суждений – умозаключения. Здесь мера бесконечности может только возрастать. Таким образом, мышление, которое начинается с общих понятий и движется все далее, по степени общности, - это вообще способность оперирования бесконечными изображениями нашего внутреннего мира.
Пример 2. Высшая чувственность. В отличие от животных, человек может испытывать высшие чувства, которые выражают в себе те или иные идеи. Например, можно переживать музыку как прекрасную, как выражающую идеи красоты, гармонии, идею какого-то характера человека, идею той или иной природной стихии и т.д. Искусство взывает не просто к чувствам, но именно к высшим чувствам, которые выражают те или иные идеи. Но каждая идея – это нечто бесконечное. Как поется в одной песне: «Только песне нужна красота, красоте же и песен не надо…». Каждая красивая музыка – это какая-то сторона идеи красоты, но сама идея красоты – это бесконечная полнота всего красивого в бытии, в том числе всех красивых песен и мелодий. Идея красоты – это целое для всех частных видов красоты как своих элементов. Но каждое целое, как уже отмечалось, обладает эмерджентным качеством – новым качеством, отсутствующим у элементов. Таким эмерджентным качеством идеи красоты является красота сама по себе, которая не нуждается ни в чем ином для своей красоты, но сама может быть источником красоты для всего иного – об этом и поется в упомянутой песне. Такое эмерджентное качество идеи красоты относится ко всем частным видам и степеням красоты как бесконечное к конечному – вот почему идея красоты есть нечто бесконечное. То же верно и в отношении к другим великим идеям – идее свободы, истины, добра и т.д. В высшей чувственности искусства художники пытаются теми или иными формами идей выразить сами идеи («только песне нужна красота»), и мы способны пережить идеи на основе их художественных форм только лишь потому, что в нашем внутреннем мире мы способны прикасаться к идеям, выражать их в своей душе. Это возможно, в свою очередь, только благодаря нашей способности строить во внутреннем мире бесконечные изображения, в том числе эмерджентные качества чистых идей.
Пример 3. Самосознание, идея Я. Люди обладают не просто сознанием, но самосознанием, т.е. сознанием своего сознания. Например, человек способен не просто чувствовать нечто, но и одновременно сознавать, что это его чувство, что это он чувствует. Такая способность возникает только благодаря Я. Что такое Я? Это также идея, которая выражается нашим внутренним миром, и, вспоминая, что было написано во втором примере, мы можем сказать, что идея Я бесконечна, она обладает эмерджентностью. По отношению к чему? По отношению ко всем частным проявлениям Я. Например, у меня есть борода, я мужчина, я интроверт, родился в таком-то городе, в таком-то году, вчера видел такой-то сон, учился в такой-то школе и таком-то вузе, защитил такую-то диссертацию, тогда-то женился, имею столько-то детей, люблю то-то, не люблю это… и так далее, до бесконечности! Во мне бесконечно много разных черт, свойств, характеристик, обстоятельств жизни и т.д., - и все это разные частные проявления того высшего единства, которое обнимает все мои свойства, которые уже были, есть и еще будут, и которое я называю этим маленьким, но таким бездонным по смыслу словом «Я»! Итак, Я – это вся полнота меня, всех моих проявлений, как внешне-телесных, так и внутренне-душевных. В этом смысле единство Я выходит за границы только внутреннего мира, но выступает как единство внешнего и внутреннего мира человека. Самосознание может быть теперь определено как сознание отнесенности некоторого моего проявления к Я, причем, такое осознание также является частью Я - вот что самое замечательное! Это значит, что возникают два Я – обозначим их Я1 и Я2, где некоторое мое свойство Х относится к Я1, а сознание этой связи Х и Я1 является частью Я2, так что Я2 выступает более полным Я, частью которого является Я1. Здесь Я1 – это Я-объект, а Я2 – Я-субъект, которое может сознавать Я-объект и отношения с ним его проявлений. Таким образом, самосознание впервые возможно при удвоении Я, при возникновении меньшего Я1 и большего Я2. В отношениях между Я1 и Я2 также существует бесконечность – Я2 бесконечно далеко отстоит от Я1. Можно создавать для Я1 все лучшие приближения к Я2 – Я11, Я12, Я13,…., но само Я2 всегда будет в бесконечности для любого элемента этой последовательности, и оно никогда не сможет быть объективировано (тот факт, что я говорю о Я2 и казалось бы превращаю его в объект, на самом деле выражает лишь тот факт, что это опять некоторая имитация Я2, построенная где-то в промежутке между Я1 и истинным Я2). Достижение Я2 было бы способностью построения бесконечно больших изображений второго порядка, что выражало бы сверхчеловеческую форму жизни, находящуюся в отношении к человеку в том же отношении, в каком человек находится в отношении к животным.
Пример 4. Открытость сознания человека к иному. Обладая в своем внутреннем мире самосознанием (на основе сознания своего Я-объекта), человек может моделировать в своем внутреннем мире и отношения с разного рода неЯ. Иными словами, где появилось изображение Я, там обязательно появляется и парное ему изображение неЯ. Более того, человек может мыслить разные виды неЯ: 1) неЯ как внешний мир, 2) неЯ как неосознаваемое, 3) неЯ как внутренние миры других людей, 4) неЯ как коллективное внутреннее. В итоге Я-объект осознается человеком как соотнесенное с разными видами своего неЯ – как открытое к иному. Благодаря этому, человек в определенной мере открывает внешнему миру свой внутренний мир. Поскольку Я-объект может множиться, как это было описано выше, образуя разные свои степени Я11, Я12, Я13 и т.д., то аналогичные степени могут распространиться и на неЯ. Например, имея первичное отношение образа себя как Я11 и образа внутреннего мира другого субъекта неЯ11, затем можно представить, что в Я11 есть образ себя Я12, и в неЯ11 есть образ себя неЯ12 и образ Я11. И так далее. В итоге могут возникать достаточно сложные рефлексивные Я-позиции, которые придают сознанию человека возможность все большей проницательности, способности открываться на все более рефлексивные внутренние миры других субъектов и на внешний мир. Такая обобщенная открытость к иному, конечно ограничена ресурсами видов Я, лежащих между Я1 и Я2, но и она может быть достаточно глубокой и развитой. Как видим, ее основанием является опять-таки идея Я и сопряженная с нею идея неЯ, т.е. вновь бесконечные изображения внутреннего мира человека.
Назовем способность человека формировать разные виды Я и неЯ, их степени и формы в промежутке между Я1 и Я2, рефлексивной способностью человека. Благодаря рефлексии, человек способен строить социальные отношения и существовать в них.
В общем случае есть два дополнительных преобразования – рефлексия и эмпатия. Попробуем определить их в наиболее общем виде.
Под рефлексией будем понимать переход Я в неЯ, т.е. это переход вида
Я -> неЯ
Благодаря переводу Я в состояние неЯ, происходит осознание такого объективированного Я.
Например, человек увлеченно поет, и в этот момент в его сознании есть только состояние пения как некоторое «поющее Я». Затем его посещает мысль «А ничего я пою, молодец!». Это как раз возникла рефлексия – изображения в его внутреннем мире изменились, и рядом с «поющим Я» возникло его сознание, и одновременно возникла оценка «поющего Я» – дана высокая оценка Х («ничего я пою»).
Для рефлексии может быть определено обратное преобразование – эмпатия (вчувствование, вживание). Под эмпатией можно понимать обратный переход от неЯ к Я, когда некоторое неЯ превращается в Я:
неЯ -> Я.
Например, поющий человек, у которого промелькнула мысль о себе-молодце, затем взял новый аккорд и так замечательно запел, что совершенно увлекся и забыл о чем-либо думать, т.е. в его сознании вновь осталось только «поющее Я», оно опять стало всем его Я. Здесь совершилась эмпатия в свое состояние пения.
Способности рефлексии и эмпатии лежат в основе человеческих социальных связей. В самом деле, чтобы быть осознанно частью социального целого, вступая с его элементами в разного рода отношения и связи, человек должен иметь, по крайней мере, в своем сознании:
1) сознание своего Я (образ моего сознания в моем сознании),
2) сознание сознаний других людей, элементов общего социального целого (образ других сознаний в моем сознании),
3) сознание коллективного сознания (образ коллективного сознания в моем сознании),
4) сознание сознания своего сознания в сознаниях других (образ меня у других в моем сознании),
5) сознание сознания своего сознания в коллективном сознании («мой имидж»),
6) сознание сознания другого сознания в другом сознании (образ другого у другого в моем сознании),
7) сознание сознания коллективного сознания у других (образ «мы» у других в моем сознании).
Таковы минимальные рефлексивные структуры сознания каждого отдельного участника социального целого, только благодаря которым он может быть открытым на других в отдельности, на весь коллектив в целом, соотнося с ними свои собственные интересы и ценности.
Замечу, что внутри каждого индивидуального сознания находится как образ самого этого сознания, так и образ коллективного сознания того или иного сообщества (пункт 3). Такие образы коллективного сознания есть у множества субъектов одной группы, и они могут быть более-менее синхронизированы между собой через внешнее поведение и общение. Это позволяет во многом создать реальный коллективный внутренний мир данного сообщества людей, хотя такой реальный коллективный мир обладает моментом и независимого бытия от своих образов в индивидуальных сознаниях и может прорываться в поведении и внутренних мирах людей непосредственно (феномен своего рода «социальной телепатии»).
Приведу простой пример влияния описанной выше рефлексивной структуры на социальные отношения. Например, в коллектив приходит новый человек А. Он не знает, что собой представлют другие члены коллектива В и С, каковы их отношения между собой, каковы их представления обо всем коллективе АВС. Тем более, ему неизвестно, каковы образы А в сознании В и С. Постепенно все эти неизвестные начинают проявляться и заново определяться, в связи с изменением коллектива. По мере проявления всех неизвестных, пространство отношений начнет меняться, например, становясь все более прозрачным. Если человек А узнает, например, что В ему не доверяет, то отношения в коллективе будут совсем другие, чем если бы В относился к А доверительно. Так каждый из нас оказывается вовлеченным в сложные системы социальных связей, сопровождаемые более-менее сложной рефлексивной структурой сознания каждого участника социального целого.
Рефлексия позволяет открыться на иное и держать в сознании схему целого, в то время как эмпатия позволяет, например, встать на точку зрения другого субъекта. Это возможно, если субъект отождествит себя с другим.
Рефлексия позволяет расширить свое Я, сделав объектами для него то, что ранее выходило за границы осознания. Рефлексия – способность объективации все большего пространства внешне-внутреннего субъект-бытия, в то время как эмпатия, наоборот, позволяет перераспределять свое Я таким образом, чтобы сделать в качестве своего Я то, что ранее было неЯ. В частности, очень важным для бытия общества является способность социальной эмпатии, когда субъект может делать своим Я общественное Мы, т.е. коллективное сознание социального субъекта.
2. Социальные связи
Социальные связи, в которые может быть погружен человек в социуме, могут иметь самый разный характер, зависящий от социальных целых, в которые вовлечены люди и выполняемых ими деятельностей. Например, репотреру нужно взять интервью у какого-то эксперта, мать звонит домой по телефону, чтобы узнать, поел ли сын, начальник вызывает для отчета подчиненного, спортсмен слушает тренера на тренировке, пытаясь реализовать его советы, ученый выступает на научной конференции с докладом и т.д. Во всех подобных случаях люди вовлекаются во множество социальных связей с дргими людьми, частью определяя собою других людей, частью определяясь ими. В общем случае связи – это вид социальных целых, возникающих на людях, так что социальная связь – это еще один пример социального эмерджентного параметра, который имеет смысл только на множестве элементов социальной системы. Вовлеченность человека во множество связей – другой образ определения человека как элемента множества различных социальных систем, социальных субъектов.
Связи часто выполняются в рамках тех или иных социальных ролей. Таковы роли «начальник - подчиненный», «мать - ребенок», «репортер - эксперт», «спортсмен - тренер», «докладчик - слушатель» и т.д. Здесь каждая роль предполагает комплементарные себе роли, так что в целом весь набор ролей выступает как компоненты некоторого законченного целого. Типичный пример – система семейных ролей «родители - дети», где родители представлены ролями отца и матери. Семья выступает малым социальным целым, в котором есть своя система подсубъектов и множество типичных эгоповышающих деятельностей, за каждой из которых стоит свой эгомер и свое малое Эго-единое семьи. В каждый момент времени есть свои проблемные эгомеры, которые активируются в первую очередь в форме своих эгоповышающих деятельностей. Например, маме нужно накормить ребенка, отцу починить сломанный стул и т.д. Часть эгоповышающих деятельностей должны выполняться отцом, часть – матерью, часть – взрослыми детьми, часть – всеми вместе (например, выход семьи на некоторое общее мероприятие – поход в театр и т.д.). Связи возникают в том случае, когда, например, нужно запустить деятельность (например, сообщить детям, чтобы они шли за стол), чтобы поддерживать деятельность (например, говорить детям, чтобы они шли рядом на улице, чтобы старший сын держал стул, когда папа чинит его), завершить ее. Везде, где нужна коммуникация (передача сигналов, диалог и т.д.), нужны взаимодействия, социальные целые особенно реализуют себя как связи между субъектами. Определенными ролями предполагаются соответствующие виды связей, например, равенство родителей, подчинение детей родителям и т.д. Связи выражаются в ролевых ожиданиях, когда один субъект совершает ролевую активность, ожидая от другого комплементарный на нее ответ в рамках дополнительной роли. Например, адвокат произносит речь в защиту подзащитного, ожидая определенной реакции судьи. Если связи отсутствуют, то может возникать неопределенность, когда на одно действие можно ожидать совершенно разных ответов. Уменьшить такую неопределенность и призваны социальные связи, в частности, в рамках разного рода ролевых моделей взаимодействия.
3. Творческая природа человека
Далее следует заметить, что человек – существо творческое. Ранее уже была описана причина этого – вторая материализация идей, которая выражается через воплощение образов идей, находящихся во внутреннем мире человека, в материи через человеческую телесность. Эта сила материального воплощения идей – главная для человека. Человек постоянно несет в своем внутреннем мире разного рода идеи и побуждается их воплощать. Это может быть простейшая деятельность починки стула, уборки дома, варки каши. Но в высших своих формах такая деятельность дорастает до творчества – создания новых ценностей культуры, за которыми открываются новые измерения роста Эго-единого социального субъекта человеко-бытия.
Таким образом, в тех или иных формах и степенях творчество присуще каждому человеку, но делом жизни оно становится для людей достаточно высокого уровня развития, когда процесс чистого воплощения идей начинает играть центральную роль в системе ценностей человека, и он обладает достаточно развитой креативной телесностью (творческими способностями, талантами), чтобы осуществлять этот процесс на национальном или мировом уровне.
Чтобы создавать новые ценности культуры, нужно обычно освоить сложный процесс создания этих ценностей. Обычно в развитой культуре, существующей много веков, накоплен большой опыт создания тех или иных видов ценностей – научных знаний, художественных произведений, технических устройств и т.д. Обладая первичным потенциалом креативной телесности к созданию определенного вида ценностей, субъект может попытаться освоить накопленный опыт, совершенствуя свою креативную телесность. Лишь после такого, обычно достаточно длительного, процесса обучения, субъект получает статус самостоятельного творца и может начать пробовать себя в своем виде творчества. Так диалектично взаимодействуют между собою процессы творения. С одной стороны, уже существующая культура творит нового творца – через свои системы обучения творчеству. Затем, сотворенный культурой, творец начинает творить ее далее, сам становится ее творцом. С одной стороны, такое обучение творчеству может подавить слишком самобытный творческий потенциал будущего творца. С другой стороны, только так творец может существенно развить свой потенциал, далеко удаляясь от своего стартового состояния креативности. В итоге культурная традиция канализирует творчество, всегда разрешая его в некотором очерченном поле возможностей. И, как знать, не будь этой канализации, возможны были бы совершенно другие виды новых ценностей. Но как выразить их, если все наработанные формы идут в некотором ином направлении? Решение может лежать совсем рядом, но под давлением традиции нарушения традиции последние нарушаются лишь традиционно. С другой стороны, конечно, социальный путь творчества могуч огромной кумуляцией коллективных усилий самых разных творцов, и в своем направлении он выражает многие ступени продвижения вперед. Такова дилемма социального оформления творческой активности человека – либо решаться на что-то кардинально новое, для чего еще нет традиции, но тогда есть риск не получить социальное признание и в любом случае здесь удастся продвинуться неглубоко, поскольку нет кумуляции предшествующего опыта; либо пойти по более проторенному пути наработанной традиции, сформированного института социального признания, но здесь вряд ли удастся создать что-то столь кардинально новое, хотя будут обеспечены более глубокие стадии развития новой системы ценностей из-за накопленного предшествующего опыта.
Главный признак подлинного творца – витальность его творчества. Это означает, что процесс творчества формирует для него главное эгомерное чувство, вокруг которого центрируется смысл жизни, так что отсутствие продвижения по своему креативному эгомеру будет во многом для такого несчастного равносилен бессмысленно прожитому времени, что порождает особые муки существования творческого человека, поскольку реальное творчество часто сопровождается периодами внешней стагнации и застоя.
Творчество реализуется в состояниях вдохновения, что выражает переход человека в более высокий энергоценностный режим существования, где ему удается отождествлять свое Я с Эго некоторого достаточно высокого сверхчеловеческого коллективного субъекта («даймона» или «музы», далее я буду называть его «Эго-Гением»), благодаря чему творец усиливает свое сознание и прорывается на более глубокие планы субъект-бытия, где ему удается приобщаться великим идеям и затем приносить их обратно, в регистры человеческого сознания, обогащая новыми ценностями пространства культуры. Так в основе вдохновения лежит особая креативная эмпатия – способность отождествления своего Я с Эго-Гением. Творческое состояние сознания выражает себя в этом случае как измененное состояние сознания, не вполне обычное для среднего типа человеческого внутреннего мира.
Высшая стадия творчества – гениальность, когда сознание человека-творца почти непрерывно находится в состоянии вдохновения Эго-Гением, приводя к высшим возможностям человека. Степень измененности сознания гения может быть уже настолько значительна, что по форме оно напоминает сознание сумасшедшего. Подобная формальная близость не раз отмечалась в литературе. В то же время гениальность ограничена обычно какой-то достаточно узкой областью деятельности, например, научным познанием, искусством или политикой. Еще более редкое явление – метагений, т.е. человек, проявляющий гениальность во многих областях.
3. Любовь и творчество
Любовь – одна из форм творчества, выступающая как искусство высшего отношения к объекту любви. В этом случае любовь выражается в напряженном и постоянном контакте с высшим принципом объекта любви. Речь идет о том, что всякое начало в мире, в первую очередь живые существа, в том числе люди, обладают первообразами своих высших состояний – своего рода «максимумами» своего бытия, как мог бы выразиться Николай Кузанский. Такие высшие образы бытия для того или иного начала можно называть его Идеал-бытием. Например, Идеал-бытие человека – это тот высший максимум бытия, соединяющий в себе наиболее совершенные и высшие проявления этого человека, к которому человек хотел бы стремиться, но который требует крайнего напряжения сил для своего хотя бы мгновенного проявления. Лишь в короткие мгновения высшего существования человек может прикасаться к образам своего Идеал-бытия. В обычной жизни мы воспринимаем и себя, и другого человека в обычном режиме его существования, но иногда может приходить удивительное новое отношение к человеку, когда мы непосредственно начинаем переживать сияние его Идеал-бытия, так что все существо человека, его лицо, мимика, жесты, движения, мысли и слова, чувства и поступки, - все пронизывается неким высшим сиянием и преображением всего существа человека. К человеку в этом чувстве возникает глубочайшая симпатия, желание помогать и служить ему, постоянно быть рядом, хранить высшую чистоту отношений, жертвовать собой ради человека, раствориться и слиться с ним в едином существовании. Такое чувство и есть любовь.
Обычно любовь приходит ненадолго, и такое преходящее сияние другого называют «влюбленностью». В любви любящие существа поднимаются вдохновением на высокий энергетический уровень жизни, в котором преодолеваются различия их более эгоистической индивидуальности. С «остыванием» любви снижается энергия единства, и люди обнаруживают между собой разного рода несовместимости, которые сами собой преодолевались ранее единящей энергией любви-вдохновения.
Подлинная любовь требует, как и любое творчество, больших душевных сил и самодисциплины. Обычно любовь легко смешивается с эгоистическими побуждениями любящего, когда ему нравится любить, и он незаметно под видом любви к другому начинает любить себя в этой любви. Кроме того, западные образцы любви очень ревнивы, требуя единственности влюбленных друг для друга. Чувство единственности легко переходит в эгоизм, когда любящий начинает постоянно ревновать объект любви ко всему иному, кроме себя. Он стремится изолировать объект любви от мира, погрузив себя и его в некоторый непроницаемый кокон собственного мира-на-двоих.
В любви человек открывается другому, открывает ему свою душу. Такое открытие обычно сопровождается большой уязвимостью, когда в нежную плоть открытой раковины можно особенно больно ударить. Эгоистические искусы любви, ее падения в животные чувства, которые ослабляют разум, легко могут привести к искушению ударить любимого человека и нанести ему особенно болезненные уколы. Первый опыт таких ударов может быть очень болезненным, приводя в дальнейшем к «опытности» и закрытию человека от другого, в конечном итоге к потере способности любить и использованию более безопасных отношений, в которых исчезает глубокая открытость другому и общение протекает в более поверхностно-масочных слоях личности. Подлинность чувства оказывается прямо пропорциональной возможной душевной боли, и люди, избегая боли, начинают предпочитать не столь подлинные чувства.
Поэтому хотя любовь приходит ко многим, но подавляющее большинство людей испытывают ее недолго, а держать это чувство в себе на должной высоте и длительное время способны уже очень немногие, обладающие подлинным талантом или гением любви. В качестве Эго-Гения в настоящей любви выступает Идеал-бытие объекта любви, которое само по себе представляет сверхчеловеческое состояние и способно порождать свое вдохновение, измененное состояние сознания и любовную эмпатию, когда любящий отождествляет свое Я с Идеал-Бытием объекта любви.
Измененное состояние сознания влюбленного выражается в том, что для него более реальным оказывается Идеал-бытие объекта любви, а не его зримый обыденный облик. Здесь также есть свой искус потери связи с реальностью и попадания в сети «иллюзии любви». Отсюда слова поэта:
Любовь слепа, и нас лишает глаз,
Не видим мы того, что видно ясно,
Я видел красоту, но каждый раз,
Понять не мог, что дурно, что прекрасно…
сонет В.Шекспира
(перевод С.Я.Маршака)
В итоге подлинная любовь оказывается связанной с высокой дисциплиной долга и разума, которые не подавляют истинное чувство, но придают ему устойчивость и масштаб. Только в таком редком сочетании удается избегать разного рода «ловушек любви» - страдательности безмерной чувственности, эгоизма и ревности, любовной слепоты, полного растворения в объекте любви с потерей собственного Я и т.д. Только при этих условиях любовь окажется тем, о чем писал поэт:
Любовь - над бурей поднятый маяк,
Не меркнущий во мраке и тумане.
Любовь - звезда, которою моряк
Определяет место в океане.
Любовь - не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы.
сонет В.Шекспира
(перевод С.Я.Маршака)
Даже кратковременная любовь привносит в душу человека высокое наслаждение, которое он запоминает на всю жизнь. Такая сила любви заставляла многих говорить о любви как об исключительном чувстве, через которое человек особенно прикасается высшей реальности. В наибольшей мере такая природа любви была развита в христианстве, которое возвело любовь к Богу. С этой точки зрения любовь – непосредственное чувственное переживание высшего бытия, в конечном итоге уходящего в природу Бога. В любви мы непосредственно переживаем то, что разуму приходится долго и опосредованно доказывать.
Природа божественной любви прекрасно выражена в Евангелии в «Гимне любви» апостола Павла:
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая… имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое сожжению, а любви не имею, то нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине. Любовь все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит…» (Первое послание к Коринфянам, глава 13)
Связь любви и творчества выражается также в том, что от любви мужчины и женщины рождаются дети – любовь приводит к высшим формам творчества новой жизни. На любовь можно посмотреть как на силу рождения-творения. В отношении к Эго-Гению творец выступает женским страдательным началом, и творчество возникает как результат любви творца к своему Эго-Гению. Результатом такой любви является вдохновение и его плоды, которые творец приносит в мир в своем творчестве.
Вот, возможно, почему среди философов мало женщин, поскольку ум философа должен представлять собой своего рода «ментальную матку», которая оплодотворяется и вынашивает плоды философского творчества, а иметь две матки – ментальную и физическую – это, по-видимому, слишком дорогое удовольствие для природы. Если эта гипотеза верна, то философия должна требовать от творца повышенно женско-страдательного начала в ментальной сфере, в отличие от других видов нефизического творчества. Тогда философский мужской ум – это на самом деле повышенно женская ментальность, так что, будучи физическими мужчинами, философы являются ментальными женщинами, а нельзя быть женщиной дважды, поскольку иметь две матки, ментальную и физическую, – это слишком. Вот почему нет подлинных женщин-философов. Философы, в отличие от других творцов, должны привносить в мир особенно глубокие идеи, лежащие на самом краю нашего бытия, в то время как творцы других видов создают более производное новое. Если применять компьютерное сравнение, то философы должны создавать новые операционные системы, в то время как все иные творцы создают лишь те или иные программы в рамках готовой операционной системы. Вот, возможно, почему в философии возникает вид особенно глубокого рождения, конкурирующий по своей силе с физическим рождением, на который способна только женщина.
Таким образом, не только любовь есть один из видов творчества, но и любое творчество есть форма любви. Любовь и творчество вазимно проникают друг друга. Любовь сексуальная оказывается связанной с любовью творческой – так утверждают, например, разного рода психоаналитические теории. Творческая любовь может забирать себе энергию сексуальной любви – этот процесс называется в психоанализе сублимацией, древним термином алхимиков, которым они обозначали превращение неблагородных металлов в золото под действием философского камня. Во всех этих перекличках заложены глубокие неслучайные связи.
4. Смысл жизни человека
Еще один важный момент, связанный с феноменом человека, выражается в том, что человек впервые среди живых существ начинает испытывать потребность не просто жить, но жить осмысленно, обладать смыслом жизни. Такая потребность также является следствием специфической природы человека как живого существа, обладающего бесконечными изображениями в своем внутреннем мире. Дело в том, что смысл жизни – это по сути идея жизни человека, выступающая главным его законом. Но все идеи и универсальные законы, как уже отмечалось, - это нечто бесконечное, что может возникать только во внутренних мирах живых существ, способных строить бесконечные изображения. Смысл жизни – также яркое выражение свободы человека, данности ему права строить свою жизнь самостоятельно и осознанно, а не просто следовать инстинктам коллективных субъектов. Вырываясь из-под власти гипноза коллективных субъектов, человек вынужден теперь сам строить план собственной жизни, испытывая потребность прожить жизнь осмысленно.
Смысл жизни – это высшая цель человеческой жизни, которой подчинены все более частные цели. Признаком высшей цели является переживание ее как непосредственного блага – того, что ценно само по себе и дает человеку глубокое положительное переживание, преодолевающее все сомнения и вопросы. Смысл жизни есть одно из изображений внутреннего мира человека, которое входит в состав его Я, и хотя его можно осознать, перевести в состояние неЯ, увидев как внешний объект, но сделать это можно не слишком глубоко – только в сфере мышления. Перевести смысл жизни в состояние неЯ более глубоко, чем в мышлении, - это значит уже потерять этот смысл жизни, прервать его способность быть высшим положительным переживанием и оправдание собственной жизни. Поэтому смысл жизни повышенно трудно осознается и поддается рефлексии. Но все же главным свойством смысла жизни является факт самой жизни человека. Коль скоро человек живет, он уже опирается на некоторый смысл, который позволяет человеку жить и выбирать жизнь перед не-жизнью. Потеря смысла жизни выражается в невозможности жить. Она может развиваться постепенно – сначала человек испытывает сомнения, они становятся все более глубокими, старый смысл жизни начинает все лучше осознаваться, переходя в состав неЯ и, наконец, человек может ощущать полную опустошенность и неспособность жить далее старыми ценностями. Здесь, конечно, следует делать поправку на еще остающуюся смешанную человеко-животную природу современного типа человека, из-за которой он еще более или менее может находиться под инстинктом коллективных субъектов, заменяющих осознанную жизнь со смыслом жизни на бессознательный инстинкт жизни. Поэтому и повышенные муки смысла жизни обычно испытывают люди, находящиеся на более высокой стадии развития, у которых велика свобода, способность сознания и выхода из-под инстинкта коллективных субъектов – как биологических, так и социальных. Таким образом, есть два принципиальных способа жизни – по инстинкту жизни, как это делают животные, и по смыслу жизни, как это впервые способен делать человек. Так смысл жизни, его поиски, руководствование им, муки от его отсутствия и т.д. оказываются подлинно человеческим способом жизни в мире.
Если переходить к более конкретным выражениям философии смысла жизни, то следует отметить высокую индивидуальность смыслов жизни у каждого человека. У каждого свой смысл жизни и своя цель, которая может наполнить жизнь смыслом. Один видит смысл в удовольствиях, другой в накоплении знаний, третий в создании семьи, четвертый – в политической карьере и т.д. Такая индивидуальность связана с тем, что каждый человек должен решить в своей текущей жизни какую-то достаточно конкретную задачу, которая специфична именно для него и связана с получением нужной именно этому человеку порции опыта, которую он может и должен взять от жизни для своего развития. Получая уникальный опыт в конкретном теле, специфической структуре внутреннего мира, в индивидуальном окружении, каждый отдельный человек несет в себе свою высшую цель, которая только его питает энергией и позволяет оправдывать его уникальную жизненную траекторию. Отсюда, в частности, рождается задача отчасти осознать свой уникальный смысл жизни – насколько это вообще возможно без его потери – чтобы направлять собственную жизнь более осознанно. Для этого достаточно быть внимательным к набору и показаниям своих эгомеров – в каких сферах жизни может рождаться для меня положительное переживание и что может усиливать его, что ослаблять. Человек рождается в мир отчасти со «встроенной» системой собственных эгомеров, которые и без достаточного осознания имеют возможность направлять человека в нужном направлении жизни для получения необходимого ему уникального опыта (через влечение к положительному и избегание отрицательного). Смысл жизни в этом случае связан с главным эгомером человеческого существа, к которому стекаются показания всех более частных эгомерных структур. Эгомерный «жизненный атопилот» может активно работать на первых стадиях жизни, когда сознание еще слабо, чтобы осознать свои эгомеры и управлять их работой. Но чем взрослее и осознаннее становится человек, тем более активно он может соединять с врожденной эгомерной структурой свои собственные проекты и замыслы, отчасти самостоятельно имея возможность сформировать свой собственный смысл жизни, «подправляя» врожденную его версию. Вообще, нужно, по-видимому, заметить, что с эволюционной точки зрения феномен человека представляет собой довольно молодое образование, которое еще только учится главному делу своей жизни – управлять и строить свою жизнь осознанно, на принципах наиболее оптимального ее построения. Люди с этой точки зрения – это жизнестроители, которые призваны учиться строить жизни и делать это наиболее оптимально с точки зрения некоторых более глубоких принципов. Все прочие виды человеческой деятельности – это те или иные формы главной задачи человека по наиболее совершенному построению собственных жизненных траекторий. В этом деле у нас еще не так много опыта, и мы еще совершаем много ошибок в области осознанного жизнепостроения, временами искушаясь отключить сознание и вернуться «под крыло» коллективных субъектов, но чаще совершая ошибки и имея возможность совершенствовать себя на этих ошибках.
Жизнь на основе смысла жизни похожа на развитие научных теорий. Ученые принимают какую-то научную теорию. Она объясняет множество фактов, но рано или поздно вртречает какие-то контрпримеры (фальсификаторы), которые ставят под вопрос истинность принятой теории и рано или поздно приводят к ее пересмотру и заменой другой, более совершенной теорией, которая объясняет все старые факты, но может еще объяснить как свои частные случаи и те факты, которые оказались контрпримерами для прежней теории. Подобным образом люди принимают смыслы жизни как некоторые теории жизни, которые позволяют обяснять и включать в себя те или иные жизненные обстоятельства. Смысл жизни хорош, пока он позволяет решать встречающиеся на жизненном пути проблемы и получать преимущественно положительные переживания от жизни (показания эгомеров больше растут, чем падают). Когда же смысл жизни все менее обеспечивает защиту человека от жизненных давлений («вызовов судьбы»), не позволяет справляться с растущими как снежный ком проблемами и все более приводит к отрицательным эгомерным переживаниям, то человек все более подвергается побуждению отказаться от такого смысла жизни. Так возникают чувства бессмысленности жизни, опустошения, тоски и депрессии. Это симптомы фальсификации смысла жизни давлением потока самой жизни. Подобно фактам, жизнь в лице своих обстоятельств подвергает каждый смысл жизни проверки на прочность и может приводить к их фальсификации – отказу от смысла жизни как удовлетворительной жизненной стратегии.
В такие моменты человеку особенно важно понять, что рушится не вся жизнь, но лишь прежний смысл жизни, за которым начинается поиск и формирование нового, более глубокого жизненного смысла. Если человек слишком отождествит себя со старым смыслом, то он начинает видеть выход в самоубийстве. И здесь нужно совершенно ясно понимать, что человек в целом все же важнее любого преходящего смысла жизни. Один смысл жизни можно сменить на другой. Но если будет разрушен человек и прервана его жизненная миссия, это гораздо страшнее и носит необратимый характер. Это примерно то же самое, как если в случае поломки операционной системы пытаться выбросить весь компьютер, в то время как можно просто переустановить систему и еще лучше жить дальше. Но если вы выкинете компьютер, то уже не будет никаких программ – ни плохих, ни хороших. Просто ничего.
.